|
Мила
Синиярви
"Замуж
за иностранца"
 Я
работала переводчицей в середине 90-годов на русско-финской
границе. Участвовала в проекте по выявлению и департации наших
челночниц, приторговавших и своим телом.Обычно
они ездили на автобусе. На самом Севере обслуживали норвежцев
или "норгов", шведов - "сверей" и финнов,
то есть "чухну". Женщины были общительны, работой
довольны, пока финики не стали пасти наших. Умные братцы-кролики
учили жить: пасиму нэ работа, нэ нато сута прыэхат, тавай-тавай
тамой, Русиа! А меня заставляли проводить что-то вроде политинформаций.
Типа, наши финские товарищи не допустят, чтобы женщин так
эксплуатировали. Ведь в некоторых странах социализм уже построен,
а у вас никакой культуры. Вы даете клиентам, их мужьям и братьям,
использованные презервативы! Вы даже не моетесь перед бассейнами
и по-прежнему носите шапки в саунах. Вы что, совсем дикие?
В результате
этих политатак поняла я, что вытесняют нас всех проклятые
социалисты. Устроили самую настоящую борьбу за рынок. А когда
и меня стали "кидать", не платить проценты от числа
отловленных и департированных, то решила я свое дело открыть,
семейное предприятие на вражеской территории. Стала читать
по интернету книги "Как выйти замуж за иностранца",
навела справки у выученных соратниц.
Выбрала
страну знакомую, с готовыми контактами и привычным климатом.
Все-таки уже в возрасте, не до америк! Ответил один, даже
фото прислал. Рыжий такой, крепенький, нос, правда, картошкой,
зато в очках. Улыбка почти интеллигентная. Костюм его меня
в смятение привел, однако. На одной фотке изображен он в шапке
с рожками, цветастой такой, в рубахе с полосками, при кушаке
и в сапогах-мокасинах. Мама родная, прямо скоморох, еврей
индейский! На другой фотографии в куртке и шапке-петушке.
Типичный турмалай, каких полно было в Ленинграде во время
сухого закона.
Списались,
прислал приглашение на языке каком-то нефинском, прямо скажем.
Разве я знала тогда, что Финляндия - страна не только шведского,
финского, но еще и языка саамов? В консульстве визу поставили,
и вот я уже в поезде. В купе сижу, как дорогая, а не автобусная
подруженька. Думала, на таможне обыскивать будут. Но симпатичный
таможенник даже не глянул на меня. Может, признал. А может
потому, что рядом настоящая сидела. Ну вы понимаете, челночница.
Радостно ей так улыбался, но все денежки пересчитал, трусики
перетряс, наслаждался, гад!
Ну а дальше
сплошной курорт началася. Пекка встретил хорошо. Рыбой мороженой
кормил, как тюлениху, много и щедро. Поразилась я: у них тут
сплошное натуральное хозяйство. И в магазин-то особенно не
надо ездить. Угощал меня суженый лосятиной с брусникой и можжевеловкой.
А утром
велел одеться потеплее, сказал, к родственникам поедем, вроде
как на смотрины. Вот мчимся на собаках, в ушах звенит, в голове
гудит, а вокруг - красота! "Среди хлебов спелых",
- затянула я от всего сердца, по-зыкински, а он по-своему,
по-собачьи.
Прибыли
на место, стали карабкаться на сопку. Дух захватывает от красоты
и просторов. Привел меня к коряге замшелой, поваленному дереву.
И вдруг,
мама дорогая! Закрутился юлой Дерсу мой, как шаман. А потом,
прикиньте, как завоет! Я уж и не знала, назад бежать, к собачкам,
или с горы этой чертовой бросаться. Вдруг разом успокоился,
опустился на колени, стал дерево гладить, бормотать что-то,
временами на меня пальцем показывать.
Поднялся,
как ни в чем не бывало, подвел к обрыву, стал окрестности
комментировать. Говорит, там чум его, там пастбище, десяток
оленей имеет, тут вот охотится. Лось в основном и птички разные.
Рыбы полно, налима уважает. Из ягод морошка, брусника, отличная
закуска. " А грибы-то дачники забирают?" - спрашиваю.
Уставился он на меня, как его папа на красноармейца в тундре.
Никого, говорит, здесь нет, кроме нас с тобой, да мамы покойницы,
что в дерево превратилась.
Тут уж
все я поняла, всплакнула. Как же без людей-то!
Прошло
четыре года. Дочь родилась у нас, настоящая саамка. Я устроилась
на работу экскурсоводом по вызову. То есть клиентов мало,
но когда приезжают новые русские, то мне звонят. И я сажусь
в микроавтобус, развожу их по тундре.
Однажды
муж собрался на похороны. Умер сосед. А соседи здесь ценятся
больше родственников. Пекку пригласили в общину за триста
километров от нас. Надо быть в классическом костюме и при
галстуке. Лютеранский обряд - вещь серьезная!
Пекка,
ростом 1.95 и весом 130 кг., имеет проблемы с гардеробом.
Не в силу своих габаритов, а по национальным пристрастиям.
Ему доплачивают, если он носит костюм саама. Чтобы поддерживать
дух малых народностей, их обычаи и все такое.
Утро посвятили
инвентаризации парадных одеяний в нашем доме. По причине "усядки"
были отвергнуты несколько костюмов с кушаками, ленточками
и бахромой. Я ходила по пятам и приговаривала: "Вырос,
дорогой! Ничего, я отдам в Питер, пусть и наши бомжики в саамов
превратятся".
Наконец
серые сатиновые брюки заслужили доверие. Правда, на причинном
месте что-то блестело. Вооружившись автомобильной щеткой,
я стала яростно тереть это пятно. Пекка радовалася.
Потом
нашли рубашку цвета морской волны. Маловата, но под пиджак
сойдет.
С последним вышла заминка. Пекка исчез в недрах дома. Я следила
за передвижениями его огромных лаковых ботинок, купленных
вчера при распродаже. В них путешествовала наша трехлетняя
дочка. Она загрузила их всем домашним скарбом, оказавшимся
без присмотра. Когда появился на горизонте папа, и ботинки
были заброшены, я быстро извлекла поварешки, крышки и прочую
утварь из похоронной обуви.
Но вот
явился он, и я ахнула! Хитрые глаза пытались сохранить серьезность,
рыжие патлы шевелились, как у Олега Попова. От важности Пекку
распирало. Он напялил мой синий вязаный жакет, золотые пуговицы
еле держались на круглом животе. И вот на моем саамце-неандертальце
фирменный жакет. Ярко-синий галстук с золотой бляшкой, сверкающий
на правом борте значок "GUIDE".
После
примерок мы отправились в супермаркет за едой. Меня высадили
из машины и дали инструкции вместе с деньгами. Купить молока
и мороженой рыбы. Пекка будет делать чухонский суп, "чтобы
все ели!"
Дело в
том, что когда готовит он по финским рецептам, я перехожу
на голодание. Пекка считает, что только картошка может быть
гарниром. Простокваша или молоко всегда должны стоять на столе
в качестве запивки. Ну и конечно, хлеб, густо помазанный маргарином,
как без этого?. На десерт, по его мнению, хорош кисель такой
густоты, чтобы ложка стояла, или сладкий жидкий творог с ягодами.
После всего можно выпить и можжевеловки с черничным пирогом.
Ну и жрут они!
Купила
овощей, восточных соусов, риса и оливкого масла. Уже собиралась
на выход, но тут произошла встреча. Я узнала ее сразу. Почти
родное лицо из многочисленных семейных альбомов, которые Пекка
не удосужился спрятать.
Украдкой
рассматриваю. Типичная финка, с химией и в очках, крашеная
блондинка, флегма, лицо напряжено, щеки, как у бульдога. Как
будто решает мировые проблемы, выбирая лук! Хотела было удрать,
чтобы избежать конфликта. Но вспомнила, что мне тоже нужен
лук. И мы рядом, почти касаясь локтями, роемся в лотке.
Вот подошел
ее муж, спрашивает что-то. Холодный взгляд, худощав, ненациональный
костюм. Европеец-сноб. Окинул меня презрительным взглядом,
мол, русская!
И вы знаете,
что-то со мной произошло. В машине стала тискать своего живого
медведя, Пекку то есть."Оторвали мишке лапу, все равно
его не брошу, потому что он хороший!" - пела моя двуязычная
дочь на заднем сиденье машины, спешащей домой.
Вечером
выезживала собак по тундре, пела. О том, что среди немногословных
людей, огромных просторов, начинаешь чувствовать людей, как
зверь. Вгляд, запах, одежда, мимика. "Ненаших" чуешь
сразу.
Я уж тут
привыкла, что людей встречаю так редко, и почти все мне улыбаются.
Потому что улыбка - первый знак общения.
Обсудить
статью
|
